Вот и доигрались. Разбитая чашка на полу, брошенный чемодан и порванный загранпаспорт. Они собирались провести это незабываемое Рождество в Нью-Йорке – побродить по роскошным магазинам, заглянуть в музей «Метрополитен», подняться на Импайр-Стейт-Билдинг, может, покататься на коньках в Рокфеллер-центре… А сейчас, из-за какой-то глупой ссоры, Марина, хлопнув дверью, выбежала из шикарного номера «Belvedere», и он растерянно стоит один посреди огромной, украшенной к Рождеству комнаты…
Илья бесцельно подошёл к окну и выглянул на искрящиеся огнями заснеженные улицы. Прохожие торопливо закупались подарками в нарядных ларьках и крошечных киосках, на площади сверкала громадная, увешенная звёздами и шарами ель, повсюду, смеясь, люди поздравляли друг друга с праздником… Где-то далеко звонили гигантские часы, отсчитывавшие время до Нового Года.
Марина уехала – наверно, отправилась к родителям. Но добраться домой к вечеру она не успеет, видимо, будет встречать Новый Год в поезде… Что ж, она сама так захотела. Кто виноват?
Илья зло пнул стул и плюхнулся на кровать. Он долго, долго глядел на абстрактную картину на стене. Постепенно линии на ней начали сплетаться, кружиться и складываться в новый рисунок, – и вот это уже не картина, а оконное стекло, расписанное морозными узорами. За окном мягко золотились свечи, темнел силуэт разлапистой ёлки, обмотанной мишурой, неярко горел камин… Илья пригляделся и заметил в глубине комнаты девушку – хрупкую, как хрустальные рождественские фигурки ангелов. Склонившись над полом, она разворачивала подарки, но, кажется, была чем-то расстроена… Ощутив направленный на неё взгляд, девушка оглянулась на Илью. Длинные тёмные волосы упали ей на лицо, но он понял – это Марина. Он исступленно застучал по стеклу, протягивая к ней руки… Уютное золотистое окошко вдруг начало отдаляться, тая в метели, и тонкая хрустальная фигурка быстро растворялась в холодной колючей тьме…
Илья резко проснулся, плохо понимая, что случилось. Он рывком вскочил с кровати – чуть-чуть повело со сна, - и схватился за пальто. Что бы там ни было – он должен догнать Марину, он не может её потерять – вот так же, среди метели и тьмы…
Как попало побросав вещи в чемодан и напялив шарф, он выскочил из номера. Чемодан застрял на пороге. Чертыхнувшись, Илья завёз его обратно, захлопнул дверь и метнулся к лифту. Кинув ключи на стойку портье, он вылетел из отеля, на ходу доставая телефон и набирая знакомый номер. Недоступно… Пальцы судорожно летают по кнопкам:
- Аэропорт? Билет до Москвы, на вечерний рейс! Любой!.. Нет? Как нет?!
Конечно, канун Нового Года, все стремятся домой… Тогда по-другому:
- Елена Валентиновна, здравствуйте, это Илья... Да, поссорились, ну пустяк сущий!.. Уже на вокзале? Сказала, какой поезд? Передайте ей, я бегу! Бегу!
- Такси? Быстро, Бельведере авеню, около Радио Сити!
Через несколько минут, показавшихся вечностью, жёлтая машина выкатила из-за угла. Илья неуклюже забрался в салон, затягивая за собой длиннющий вязаный шарф.
- Центральный вокзал!
Автомобиль мчался по темнеющим улицам, за стёклами проносились миллиарды светящихся витрин, бесконечные фонари, небоскрёбы и пешеходы… Наконец вдалеке показалось сверкающее иллюминацией здание Центрального вокзала.
Илья стремительно вылез из салона, оставив в руках водителя крупную купюру. Озадаченного крика таксиста «А сдачу?..» он уже не слышал – сломя голову нёсся к кассам. Выхватив из рук кассирши заветный билет, Илья бросился на платформу. Конечно, Марина уже давно уехала, но на крошечной станции в трёх часах езды можно пересесть на экспресс и догнать её поезд…
Неторопливо переваливаясь и отдуваясь, состав двинулся в путь. Илья то угрюмо сидел в своём купе, то принимался лихорадочно мерять шагами коридор, провожаемый недоумёнными взглядами любопытных пассажиров.
Под свитером что-то зашуршало. Илья стянул его через голову и обнаружил в кармане рубашки почти плоский бумажный свёрток, перевязанный лентой из шотландки. Не дыша, он развернул обёртку и увидел крошечного, не больше ногтя, плюшевого медвежонка. Он оказался завёрнут в записку – всего несколько слов тонким Марининым почерком: «С Новым Годом, мой Медвежонок»… Илья поднёс записку к лицу и ощутил едва различимый аромат её туалетной воды – лилии с лёгким призвуком мяты.
Состав судорожно дёрнулся и начал замедлять ход. Илья спрятал мишку обратно в карман рубашки, надел свитер и направился к выходу. Поезд ещё не остановился, а Илья уже спрыгнул с подножки и нёсся к заметённому вокзальчику рядом с платформой. Утопая в сугробах, он почти добрался до здания, как вдруг с дальнего пути раздался протяжный гудок. Он вздрогнул и оглянулся. На станции стояло только два поезда. Значит, в том, другом – Марина. И она сейчас уезжает!
Спотыкаясь в темноте о шпалы, он бросился к последнему вагону уже медленно плывущего по снегу поезда. Забыв о билетах, не разбирая дороги, он мчался на светящиеся, покачивающиеся окна купе.
Проводница уже стояла на пороге, выключая прозрачно-белый фонарь. Илья с налёту запрыгнул на ступеньки, пытаясь проскочить мимо.
- Ваш билет, пожалуйста! – удивлённая столь неожиданным поведением пассажира, проводница загородила проход в коридор. – Предъявите проездные документы !
Поезд набирал ход, мимо скользили привокзальные строения и огоньки затерянных в Нью-Йоркском пригороде домишек…
- Дайте пройти, по-человечески прошу! Тороплюсь очень! Я сойду на следующей станции! – Илья безуспешно пытался пробиться внутрь, но монументальная проводница стояла неприступной стеной. В конце концов Илья сделал отчаянный рывок, одна из пуговиц зацепилась за какой-то рычаг, с щелчком оторвалась, прилетела в глаз проводнице, и Илья смог прорваться в оглашаемый воплями вагон. Вслед ему полетели какие-то тряпки…
Он бежал по тёмным коридорам вперёд и вперёд, одно за другим минуя купе. Сзади уже слышались топот и громкие крики, спешно собранная толпа проводников неслась ему вслед…
Вагон, ещё один, и ещё… Почти все они были пусты. Ковровые дорожки вихляли под ногами, ботинки оскальзывались на гладком металлическом полу тамбуров, глаза слепил свет пробегающих мимо фонарей, но Илья, не останавливаясь, бежал к переднему вагону.
Очередная дверь с грохотом захлопнулась за спиной. Ещё несколько шагов в темноте, неожиданный неяркий свет из открытого купе. Одинокий силуэт неподвижно застыл около окна.
Внезапно стало нечем дышать. Илья сбавил шаг и медленно, медленно подошёл к Марине. Она стояла, прижавшись лбом к холодному заиндевелому стеклу.
Далеко-далеко, в другом мире оставшегося позади вагона, колотили в двери и кричали запыхавшиеся проводники вместе с начальником поезда. Ни он, ни она не слышали их.
Почувствовав за спиной прерывистое дыхание, Марина обернулась. На её щеках застыли тонкие дорожки слёз.
- Я думала, ты не успеешь… - шёпот, не громче шелеста листьев на осеннем ветру.
Илья тихо коснулся её лунных, почти прозрачных пальцев.
- Прости, прости меня, родная! Моя птичка-худышка… Я люблю тебя!
*
Стук колёс – стук часов - стук сердца. Чьё это сердце? Твоё или моё? Не важно…
За окном медленно спадал по стёклам ночной шёлковый снег, а над их головами, теряясь где-то в темной вышине, с хрустальным звоном касались друг друга тонкие золотые шары…

ste-darina пишет:

- Я думала, ты не успеешь… - шёпот, не громче шелеста листьев на осеннем ветру.
Илья тихо коснулся её лунных, почти прозрачных пальцев.
- Прости, прости меня, родная! Моя птичка-худышка… Я люблю тебя!

Как я люблю такие истории... Они немного сказочные. Но в жизни всё бывает. И сказка тоже...

Спасибо, Аннушка.
Я тоже очень люблю такие истории - с тонкой и хрустящей корочкой сказки.
А в том, что сказки случаются в жизни, я нисколько не сомневаюсь.

Приятно читать такие сказки. Побольше бы таких случаев в жизни. Может и доброты было бы побольше